Это транскрипт подкаста, где Руслан Гафаров, основатель San Francisco Innovation Hub, берет интервью у Рассела Ражко – предпринимателя, инвестора и основателя венчурного фонда. Рассел делится своей историей – от первых шагов в Америке и работы на стройке до построения успешного бизнеса в телекоме с многомиллионным оборотом.
В разговоре затрагиваются темы предпринимательства, кризисов, трансформации мышления, поиска смыслов и выхода из операционного бизнеса. Рассел рассказывает о своем переходе в венчурные инвестиции, создании фонда и важности комьюнити для личностного роста.
Несколько полезных ссылок:
- Посмотреть полную версию подкаста на YouTube
- Инвестиционное комьюнити Mento VC
- Буткемп в Кремниевой долине
- Ивент Love, Life+Robots про баланс личного и рабочего в мире технологий
Оглавление
- Введение, представление гостя, первые шаги в Америке
- Начало предпринимательского пути, работа в стройке, первый бизнес
- Трудности и кризисы: угон автомобилей, затопленный дом, первые осознания
- Переход из стройки в телеком, работа через посредников, рост опыта
- Первый крупный контракт, рост компании, выход на самостоятельность
- Финансовый успех, осознание нового этапа, поиск смыслов
- Потеря мотивации, внутренний кризис, первые шаги к переменам
- Осознание необходимости изменений, выход из бизнеса, борьба со страхами
- Погружение в венчур, первые инвестиции, создание фонда
- Поиск нового окружения, важность комьюнити, влияние буткемпов
- Осознание своей роли, влияние на мир, трансформация мышления
- Будущее, венчур, развитие сообщества, закрытие интервью
Введение, представление гостя, первые шаги в Америке
Рассел Ражко
(1:30) Я предприниматель, родом из Беларуси. Пятнадцать лет назад я переехал в США и построил успешную телекоммуникационную компанию. В 2022 году наш оборот составлял около 35 миллионов долларов, а в штате работало более 200 сотрудников, включая полевые команды.
(1:56) Сейчас я нахожусь на очень интересном этапе жизни. Рад, что ты можешь наблюдать эти изменения. После того как я закрыл все свои материальные потребности, я осознал, что бизнес, который я строил больше десяти лет, перестал меня вдохновлять. Теперь я направляю фокус на то, что действительно зажигает меня, на то, ради чего хочется вставать по утрам. Мы занимаемся венчурными инвестициями, у нас свой фонд, и мы инвестируем в IT-стартапы.
Руслан Гафаров
(2:34) Да, мне особенно интересно обсуждать путь людей вроде тебя. Работая с предпринимателями, я замечаю, что многие узнают о нас через темы менеджмента и инвестиций. Но в реальности у большинства совсем другой запрос. Они спрашивают себя: Кто я? Зачем я здесь? Чем мне стоит заниматься? Как получать больше удовольствия от жизни и работы?
(3:04) Прикольно, что когда мы с тобой готовились к мероприятию, ты показывал свои цифры — миллионы долларов, распределённые по разным активам. И при этом ты смело идёшь вперёд, понимая, что путь, по которому ты движешься, может быть не до конца ясен. Ты уже делал так раньше, я тебя прекрасно понимаю. У меня тоже были периоды, когда я отказывался от чего-то и ни разу не пожалел.
(3:47) Давай начнём с самого начала. Ты из Гродно, расскажи, чем занимался там? Как пришла идея переезда? Ведь там всё понятно: семья, друзья, комфорт.
Рассел Ражко
(4:03) Я из семьи предпринимателей. Мои родители в Гродно занимались грузоперевозками. Отец когда-то был наёмным водителем, потом купил свой первый трак и начал работать на себя. Тогда это был прибыльный бизнес. В тот период государство поддерживало предпринимателей. Помню, когда отец был наёмным водителем, у него был голубой МАЗ. Однажды он взял меня с собой в командировку — нам нужно было доехать до Лиды, а это около 100 километров. Мне тогда казалось, что эта поездка длилась целую вечность. И в тот момент я осознал, что, скорее всего, мой путь будет другим. Я всегда хотел быть предпринимателем, но в то же время мне хотелось попробовать себя в чём-то другом.
(5:12) Я закончил институт правоведения, получил юридическое образование в 2009 году и сразу после этого уехал в США. Причин было несколько. Одна из них связана с моей семьей. У моей бабушки был двоюродный или троюродный брат, который эмигрировал в Америку ещё в 70-х. Он приехал к нам в деревню в гости, и это стало настоящим событием.
(5:53) Представь, к нам в белорусскую деревню приезжает американец. Для местных это было чем-то невероятным. Такое ощущение, будто бы к нам заглянул Илон Маск. Люди накрыли столы, собралось всё село, праздник был как на свадьбе.
(6:17) Я тогда воспитывался на американских фильмах, у меня уже были определённые ожидания насчёт Америки. И вот я вижу, как в нашей деревне встречают этого человека. Я спросил: «А что происходит?» Мне ответили: «Американец приехал».
(6:35) Моя бабушка была очень прямолинейным человеком. Она подходит к моему отцу и спрашивает: «Коль, а ты хочешь в Америку поехать?» Отец отвечает: «Ну да». Я помню этот момент до сих пор: бабушка просто подошла и дёрнула его за рукав. Американцы, конечно, толерантные, но непрямолинейные. И когда она в лоб сказала ему: «Возьми моего сына в Америку», он просто остолбенел. Он объяснил, что для этого нужна виза, плюс он должен подтвердить доход, а без этого он не может взять с собой больше определённого количества людей. После этого у меня зародилась мечта уехать в Штаты.
(7:34) До сих пор у меня где-то хранятся фотографии с того дня. В те времена цветных снимков было мало, но этот американец приехал с фотоаппаратом, и у меня осталась та самая фотография. Это был один из моментов, который запустил во мне мечту.
(7:54) А потом, уже в осознанном возрасте, случилось ещё одно событие, которое подтолкнуло меня поехать. В школе у меня была первая любовь. Её звали Оксана. Мы шли домой со школы, и она говорит: «Рассел, я тебе расскажу секрет. Я уезжаю в Штаты.» Я не воспринял это всерьёз: «Какие Штаты? У нас тут любовь, какая Америка?»
(8:29) Мы продолжали поддерживать связь как могли. Тогда не было мессенджеров, Telegram, Zoom. Даже Skype тогда ещё не был популярным. Мы иногда переписывались по e-mail. Прошло несколько лет, наверное, года четыре. Оксана приехала в Гродно, но мне ничего не сказала. Мне позвонила наша общая подруга Даша: «Рассел, приезжай, Оксана передала тебе подарок.» Я прихожу на встречу, захожу в кафе — а там стоит Оксана. Она решила сделать мне сюрприз. Мы уже не были вместе, скорее, просто друзьями. Но у меня внутри появилась мысль: «Я сделаю ей такой же сюрприз в Америке».
(9:31) Я сказал: «Оксан, я тебе тоже однажды сделаю сюрприз, но уже в Штатах.» Прошло несколько лет, и я действительно приехал в Трентон, столицу Нью-Джерси, и сделал ей такой же неожиданный сюрприз.
(9:52) Город, в котором я вырос, небольшой — всего 300 тысяч населения. В один момент пошли слухи, что белорусам начали открывать визы. Все об этом говорили. Бывали периоды, когда визы выдавали охотнее. Например, в 90-х, потом в 2001-м, а потом снова в 2008-2009. У меня появилось огромное желание попробовать. Я начал обсуждать это с друзьями. Мы загорелись идеей. Записались, подготовили документы и поехали в Варшаву, чтобы подаваться.
(10:44) Со мной был мой друг Саша. Мы поехали вдвоём, ещё двое наших друзей записались на другое время. Помню этот день: едем в Варшаву на моей Opel Vectra 2.0 DTI. Я лечу по трассе 160-180 км/ч, и тут щелчок. Смотрю в зеркало — позади меня дымовая завеса, вообще ничего не видно. Турбина сломалась. Я смотрю направо, а Саша дрыхнет, голову на руку положил. Я говорю: «Саня, вставай! У нас тачка сломалась!». Он просыпается, смотрит на меня и спокойно говорит: «Ну… значит, не судьба.» Я в шоке: «Какая не судьба, братан?! Собирай вещи, пойдём попутку ловить.»
(12:19) Со временем начинаешь замечать такие ситуации, потому что раньше просто не осознавал, насколько важны интуиция и внутренний отклик. С возрастом понимаешь, что решения нужно принимать не только разумом, но и чувствами.
(12:40) Когда Саша проснулся, скорее всего, его голова сразу начала анализировать ситуацию: «Машина сломалась, сейчас будут проблемы, придется ловить попутку». Но когда ты живешь по внутреннему отклику, тебе море по колено. Просто встаешь и останавливаешь попутку.
(12:55) Я хотел бы привести высказывание Стива Джобса, которое мне очень откликается. Если бы я прочитал его год назад, я бы не понял его так, как понимаю сейчас.
«Не позволяйте шуму чужих мнений заглушить ваш внутренний голос. И самое главное — имейте мужество следовать своему сердцу и интуиции. Они каким-то образом уже знают путь. Все остальное вторично.»
Руслан Гафаров
(13:26) Я полностью с этим согласен. Если оглянуться назад и проанализировать принятые нами решения, можно увидеть, сколько раз мы действовали нерационально, но при этом правильно для себя. Самое интересное, что когда принимаешь такие решения, сталкиваешься с огромным количеством осуждения. Часто оказываешься в ловушке ожиданий окружающих и стараешься поступать рационально, просто чтобы не встретить сопротивления.
(14:10) Бывает, что мы выбираем не то, что чувствуем, а то, что от нас ждут. Это может выглядеть логично, но в итоге оказывается неэффективно для нашего пути. Иногда людям нужно прожить несколько жизней, чтобы наконец решиться сказать: «Я буду делать так, как чувствую, а не так, как от меня ждут.» Это очень важно. И я вижу, что в этом плане мы с тобой очень похожи. Что в твоей истории было дальше?
Рассел Ражко
(14:46) Мы ловим попутку, подходим к первой машине. Парень говорит, что едет в другую сторону и не может нас взять. Подходим ко второй машине. Водитель отвечает: «Ребята, я как раз работаю рядом с посольством, буквально в пяти минутах. Подвезу вас.» Мы садимся в машину, доезжаем и залетаем в посольство. Я всё ещё на адреналине из-за всей этой ситуации со сломанной машиной.
(15:30) Подхожу к офицеру, отвечаю на вопросы. Мне дают визу. Бегу к Саше: «Саня, всё! Берём билеты, летим!» А он мне: «Мне отказали…» Я в шоке: «Как отказали?!». «Ну, так, отказали.» Два наших друга, которые должны были подаваться позже, начали сомневаться: «А моё ли это? А нужно ли мне туда ехать? А вдруг мне тоже не откроют?»
(16:36) Мы вернулись домой, и сам путь обратно был ещё тем приключением. Представь: зима, машина не заводится. Пришлось буксировать машину из Варшавы в Беларусь. Мы позвонили знакомому, он приехал, забрал нас. Двигатель не работал, соответственно, щётки тоже, печка была выключена. Пока доехали до границы, я так замёрз, что едва мог двигаться. Стёкла заледенели, внутри было жутко холодно.
Руслан Гафаров
(17:17) Когда ты сейчас говоришь про снег, мороз, я вспоминаю это как какую-то прошлую жизнь. Вот эта вечная грязь, слякоть…
Рассел Ражко
(17:25) Особенно раздражало, когда выходишь из дома в светлой одежде, а потом замечаешь, что задняя часть джинсов вся в брызгах. Бесило просто до жути. Пока дойдёшь до школы, уже весь грязный.
(17:47) Когда мы наконец добрались до Гродно, я встретился с ребятами, старался их вдохновить, убедить, что нужно ехать снова. Саше сказал: «Саня, надо пробовать второй раз. Всё получится. Людям иногда с пятой, седьмой, восьмой попытки открывают визу.» В итоге решили ехать снова. Поехали в Варшаву. Честно говоря, я переживал за него даже больше, чем он сам. Я сидел в машине и думал: «Ну, прикол, мне-то визу дали, что теперь — одному лететь? Мы же вместе договаривались!» Саша выходит, и я сразу вижу его лицо — улыбается: «Всё, дали!»
(18:41) И 14 июля 2009 года мы вылетели в Америку. Когда нас провожали родители, было ощущение, что они до конца не верили в это. Отец потом говорил: «Я думал, вы доедете до Варшавы, вас там развернут, и вы приедете обратно.» Но когда мы прилетели в Нью-Йорк, позвонили им — тогда они поняли: всё, мы уехали.
Начало предпринимательского пути, работа в стройке, первый бизнес
Руслан Гафаров
(19:39) Америка — это же совершенно другой вселенной. Когда ты живёшь в маленьком городе, а потом попадаешь в такую огромную страну, это словно переход на новый уровень — другой уровень жизни, другой уровень общества. Всё, что я знал раньше, казалось таким далёким и неприменимым здесь.
(19:59) Другое общение между людьми, другое понимание того, как устроен мир. Здесь было больше свободы, больше возможностей. Даже ощущение справедливости было иным. Иногда я задумываюсь, как здорово, что у меня был опыт жизни в разных вселенных. Мне кажется, именно это делает меня сильнее здесь.
(20:30) Я смотрю на американцев, на своих соседей, живущих в домах, которым уже 100 лет. Представляю, что 100 лет назад у них тоже был зелёный газон, собака, посудомоечная машина. Я жил в Аптосе, в Санта-Круз Каунти, и там уже 100 лет назад был парк аттракционов с американскими горками. А в это же время, в странах СНГ, шли войны, репрессии, разрушения. Наши народы пережили слишком много боли за последние сто лет. И этот исторический груз до сих пор сказывается на мышлении людей. Мы жили с этим менталитетом. А потом приезжаешь в Америку — и всё иначе. Расскажи, какие у тебя здесь были препятствия?
Рассел Ражко
(21:33) Знаешь, ты говорил про разные вселенные, и мне это очень откликается. Я люблю путешествовать не просто в разные города, а в разные страны, где другой язык, другая культура. Это помогает понять, как мыслят люди, увидеть их ценности.
(22:09) С детства нам закладывают определённое мировоззрение, формируют туннельное восприятие жизни. И мы двигаемся в рамках этого мышления, даже не осознавая этого. В каждой стране есть своя история, свои испытания. Но если говорить о странах СНГ, то у нас было особенно много потрясений. Великая Отечественная война, например, породила страх голода, который передавался из поколения в поколение. Я помню, как говорил с бабушкой: «Бабушка, чего бы ты хотела?» — «Лишь бы войны не было.» Я смеялся: «Бабушка, ну ты эгоистка, что ли? Разве кроме войны нет других желаний?» Но этот страх в ней заложили с детства. Хотя сама она, возможно, не застала войну, её учили, что война — это голод, разруха, ужас. И мы росли в этом обществе. Голода нет уже 80 лет, но этот страх до сих пор в нас.
(23:24) Как и установка «Мужчины не плачут». А кто вообще сказал, что мужчины не плачут? Кто это придумал? Нам так говорили в садике, в школе. Но чья это реальность? Это действительно наша реальность, или это просто то, что нам навязали воспитатели, государство, общество?
Руслан Гафаров
(23:43) Чем больше взрослеешь, осознаёшь, тем сильнее понимаешь, насколько раньше было проще. Тогда у тебя были ответы на все вопросы, всё было чётко и понятно: белое — белое, чёрное — чёрное, никаких полутонов. Как таксисты, которые с абсолютной уверенностью могут объяснить свою позицию по любому сложному вопросу — политике, экономике, войнам. А потом твоя вселенная начинает рушиться, снова и снова, каждый раз через кризис. И ты понимаешь, какой путь был пройден.
(25:08) Прикинь, раньше ты жил в Гродно, чистил стёкла от льда, машина сломалась, турбина не работает, мороз, грязь. Жизнь крутилась вокруг этих простых вещей: как починить машину, как согреться, как заработать денег. А сейчас ты думаешь вообще о другом.
Рассел Ражко
(25:24) У нас в Гродно был огромный рынок автомобилей. Машины гнали из Германии, продавали их в Россию. Это был целый период, целая эпоха. И тогда социум заложил в головы людей множество странных программ и страхов. Например, была убеждённость: не покупай машину с автоматической коробкой передач. Почему? Потому что её дорого ремонтировать. Люди не выбирали машину по удобству, не спрашивали себя, а как мне будет комфортнее ездить? Они думали только о том, а что если она сломается, а вдруг ремонт обойдётся дороже? Или вот ещё: не бери машину белого цвета, потому что она дешевле на 500 долларов при продаже.
(26:02) Просто вдумайся. Люди не покупали белые машины не потому, что им не нравился цвет, а потому что кто-то сказал, что это экономически невыгодно. Но со временем, когда люди стали зарабатывать больше, эти убеждения начали исчезать. Люди начали покупать машины на автомате, и сегодня уже трудно представить, как можно ездить без него.
(26:56) Я приехал в Америку в 2009 году, в самый разгар мирового экономического кризиса. Приехали за американской мечтой, заработать много денег. Оказались в Филадельфии, но жили не в самом городе, а в пригороде. Приехали к знакомым, которые уже какое-то время жили в Штатах. Это были те же люди, которые когда-то позвонили мне в Гродно и сказали: «Приезжай». Мы заселились к ним в квартиру.
(27:37) Ожидания — зарплата 10 тысяч долларов в месяц, работы почти нет, всё легко. Я помню, как прилетел в JFK. У меня был знакомый, который жил в Америке давно, и он рассказывал: «Рассел, когда приедешь в JFK, обязательно посмотри на стены и потолок — там вся история Америки изображена.» Я приезжаю, смотрю вокруг — грязь, всё какое-то старое, обшарпанное. Вижу людей — многие выглядят неопрятно. Подхожу к иммиграционному офицеру, вспоминаю слова друга, смотрю на стены… А там просто четыре кисточки нарисованы. И я думаю: «Чего он мне втирал? Какая тут история Америки?»
(28:37) Заселились мы к знакомым — у них однобедрумная квартира. А нас четверо. Плюс они вдвоём. Шесть человек в одной квартире. Сейчас я их понимаю — это было максимально некомфортно. Они жили своей жизнью, у них свой быт, а тут мы. Начали искать жильё. Искали работу. Везде пусто. Наш знакомый начал подключать своих приятелей, чтобы помочь нам с поисками. В итоге нашли работу на стройке. Мне предложили место на крыше. И только потом я узнал, почему оно освободилось.
(29:28) Там работал парень, мой земляк из Беларуси. Он поднимался по лестнице на крышу и сорвался, разбился насмерть. И мне освободилось это место. Я был в шоке, потому что не просто освободилось место, а вся эта форма, все эти инструменты, которыми он пользовался. Работал я у поляка, предпринимателя, который явно хотел сэкономить на бюджете. В первый день работы мне выдали его форму и оборудование. Я вспомнил, как в Великую Отечественную войну на ружьях ставили отметки о том, сколько врагов уничтожили. Говорю ему: «Это оборудование надо как реликвию ставить, чтобы знать, сколько людей на нем погибло». Но он мне выдал это, и я был ужасно неприятно удивлен, хотя я был молод и не осознавал всех последствий.
(30:46) В 2009 году мне только 22 исполнилось, я отметил 21 день рождения и приехал. И вот, мы едем на работу в первый день, в знаменитый Трентон. Это настоящее гетто. Мы едем туда, потому что оттуда нас забирали и везли на объекты. Когда я вышел, то сразу увидел толпу строителей, все в рабочей одежде. Посмотрел направо — мусорка, налево — наркоторговцы. Я вообще не понимал, куда попал. Поднял глаза, и передо мной проезжает пикап с надписью «Гродно, ЛЛС». Гродно — это мой родной город. Я думал, что точно не увижу здесь земляков, тем более тех, кто занимается стройкой. Но это был парень из моего Гродно, который тоже приехал сюда работать.
(32:02) Первый день работы оказался невероятно физически тяжелым. Я никогда не работал так тяжело, даже в самых тяжелых условиях. Работа заключалась в том, что ты приезжаешь на объект и у тебя начинается, можно сказать, 10-часовой кроссфит — с 8 утра до 7 вечера. Сначала нужно было вручную лопатами срывать старое покрытие. Это было непросто, потому что оно прибито гвоздями к листам ДСП, и оторвать его руками — настоящий вызов. Затем всё это очищаешь, кладёшь специальную бумагу, резину, а сверху уже новое покрытие. Работа тяжелая сама по себе, а тут ещё жара — 30 градусов по Цельсию, это где-то 90 по Фаренгейту. Тени нигде нет, потому что работаешь на крыше, солнце палит весь день.
(33:37) Я тогда ещё не знал, что нужно брать с собой большой кулер с 10 литрами воды. Оказалось, что рабочие ставят его на крыше, на камине, рядом стаканчик или бутылку, и пьют в течение дня. А я, естественно, об этом не подумал, воды с собой не взял. Плюс купил неправильную обувь — ботинки с железным носком. Оказалось, что на крыше в такой обуви работать нельзя. Когда ходишь, пальцы постоянно ударяются об жёсткий носок, и постепенно начинают слазить ногти. К концу рабочего дня у меня на больших пальцах ногти сошли, я был полностью обезвожен, говорить даже не мог. Когда ехал домой, позвонил друзьям, они спросили: «Ну как?» Я ответил: «Это просто ад, жесть какая-то.» А они мне в ответ: «Так мы на улице остались.» Я в шоке: «В смысле, на улице?» Я весь уставший, еду из Трентона в Филадельфию, а мне по дороге сообщают, что нас выселили.
Руслан Гафаров
(34:57) Я вот как раз хотел поделиться интересным наблюдением, связанное с Гродно LLC, когда ты говорил о траке с этим названием. В целом, Беларусь — это место с очень специфической атмосферой, и мне кажется, что белорусы живут в уникальных условиях. В стране около восьми миллионов людей, но что интересно, многие белорусы, как и я, уже выходят на международный уровень. Вот, например, в моем окружении венчурных инвесторов много белорусов: Ник Орешкин, Микита Микада, Артем Ищук, Виталик Марков — все они из Беларуси. И в Америке, на мой взгляд, русскоязычных белорусов больше всего.
(35:47) Я задумался, почему так. Думаю, белорусы живут в уникальной ситуации. С одной стороны, они — наследники советского прошлого, а с другой — имеют доступ к западной культуре через Польшу. Они могут увидеть, как живут люди в Западном мире, и сравнить это с их родной реальностью. Этот контраст помогает сформировать четкое понимание, что ты родился в необычном месте, и ты можешь выбрать свой путь. Я, например, родился в Уфе. В моем городе и соседних городах — Казани, Самаре, Перми — нет такого контраста. Все живут по схожим стандартам, с тем же советским прошлым, и не видят, как живут в других странах, таких как Польша или Литва. А вот белорусы могут это сравнить, и, возможно, поэтому среди них много тех, кто уехал за границу и добился успеха.
Рассел Ражко
(37:13) Да, у меня тоже такие же мысли. Наш город находится на границе с Литвой, с Польшей, по-моему, с Латвией еще. То есть у нас, прикинь, три рядом страны Евросоюза, и чтобы ты понимал, до границы 20 минут ехать, и там настолько культуры переплетены, то есть понятно, что со временем это все пытаются разделить, но, например, у нас в Гродно больше 40% поляков живет, у нас и костел, и церковь, и это все как бы уживается, все хорошо. И Гродно, если брать город, он во время войны несколько раз отходил то под Германию, то был в рамках Великого княжества Литовского, то есть он постоянно менял власть. И это наложило свой отпечаток, потому что если брать молодежь, у нас постоянно молодежь куда-то уезжала. Был период Англия, был период Швеция, в Швецию в Стокгольм, если приехать, думаю, как в Америке, столько же там белорусов. Из Гродно очень много ребят. И да, ты спокойно можешь через границу переехать, посмотреть, как живут другие страны, которые, в том числе, в Евросоюзе.
(38:45) По приезде я возвращаюсь домой с работы, мне говорят, что у нас нет жилья. Я иду к знакомому, который нас встретил, и он говорит: «Пришла администрация, увидела, что нас шесть человек в одном апартаменте, и попросила съехать. Ты можешь остаться, но ребята должны уехать». Я говорю: «Как так? Приехали все вместе, уедем вместе». Вечером, где-то в 7 часов, мы собираем вещи и едем в Трентон, Нью-Джерси. В Филадельфии тяжело снять жилье без документов, а мы приехали по туристическим визам, поэтому искали через знакомых поляков. Приехав в первое жилье, нам показывают чердак. На чердаке оказалось жарче, чем на улице. Там мусор, бутылки, продукты, колбаса валяется. Я думал, как так? Приехал в Америку, а тут такое. Я сам по себе педант и привык, чтобы было чисто и аккуратно, а тут такой беспорядок. Мы пошли дальше искать, полночи ходили, пока не нашли жилье. С этого момента начался более осознанный путь в Америке.
(40:29) Мы остались в Трентоне. Я продолжал работать на стройке, менять крыши. Достаточно быстро освоился. Я вообще трудолюбивый, молоток в руках держать умею, дома всё делал сам, машины ремонтировал. Меня быстро повысили до top hand — это что-то вроде бригадира. Обычно в команде 4 человека. Первый уровень — хелпер. Он стоит внизу и убирает весь мусор, который сбрасывают с крыши. Второй — рабочий на крыше, который выполняет основную работу. Третий — top hand, человек, который уже работает на сделку и контролирует процесс. Мне платили 120 долларов в день. Обычно люди начинают с хелпера, потом поднимаются на крышу, а только потом — на уровень top hand. Я же почти сразу перескочил этот этап и оказался наверху. Проработал в найме больше года, где-то полтора, может, чуть меньше. Но были моменты, которые заставили задуматься о другом пути.
(42:21) Один из самых опасных моментов, который произошёл со мной во время работы, — это когда я чуть не сорвался с крыши и не разбился. Обычно на крышах домов есть небольшие выступы, так называемые парапеты. Например, окна, которые выходят наружу, и сверху них есть маленькая крыша. С основной крыши до неё не дотянуться, поэтому мы использовали подъёмник. Был трактор с выдвижной стрелой, на которой находилась деревянная коробка — что-то вроде платформы, куда мы залезали, и нас поднимали.
(43:13) Меня туда поднимает мой начальник, поляк — тот самый, у которого до этого разбился парень. Он выдвигает стрелу на максимум, и я оказываюсь на краю: ноги в этой деревянной коробке, а руками держусь за крышу и что-то там доделываю. В какой-то момент мне нужно было уложить последний шингл — это такой материал для крыши. Я тянусь к нему, встаю на носочки, руки на крыше, а ноги всё ещё в коробке. И тут мой начальник неожиданно начинает складывать стрелу. Меня начинают буквально растягивать, как на шпагат — руки остаются на крыше, ноги в коробке, а подо мной четыре этажа и асфальт. В этот момент вся жизнь пролетела перед глазами. Всё как в ускоренном режиме, кадры мелькали в голове. В какой-то момент мой разум уже был готов сдаться: «Всё, Рассел, ты падаешь». Я понял, что у меня два варианта: либо просто принять, что я падаю, либо что-то срочно делать. На уровне интуиции я почувствовал, что нужно кричать, и закричал на весь голос. Мой начальник услышал, резко остановился и начал снова выдвигать стрелу обратно.
(45:05) Да, это был выброс адреналина, и осознание не приходит сразу. Меня это до сих пор триггерит. Даже сейчас, вспоминая, у меня мурашки по телу, как могла бы жизнь поменяться… или закончиться. Когда ты молодой, с желанием заработать денег, страх вернуться в Беларусь и сказать, что облажался. Скажут: «Ну, ты неудачник, съездил в Америку». Здесь столько людей мечтает попасть туда, а ты съездил и вернулся. Ты был счастливчиком, но не воспользовался своим шансом. Эти страхи и помогли мне продолжать работать дальше.
(46:04) После года в найме, когда работал на крыше, познакомился с партнерами, Лешей и Виталиком. Виталик уехал в Гродно, потому что у его папы был свой бизнес — грузоперевозки, и нужно было продолжать дело. Виталик уехал в 2011 году. Мы с Лешей остались. Изначально втроем начали строить бизнес. Мы занялись крышами, а потом и стройкой в целом: заменой окон, сайдинга и так далее. Это Леша Олихнович, наш близкий друг. Я сейчас говорю, у меня эмоции, хочу с ним книжку написать про тот этап, который мы вместе прошли.
Руслан Гафаров
(47:15) Это крутая идея, реально. Я думаю, это будет полезная книжка, чтобы вдохновлять тех, кто сомневается, что можно пройти этот путь. Потому что многие, когда в Гродно живут в этом мире, в мире Гродно, не видят, что можно что-то изменить. А я, например, читал книги, которые помогали двигаться. Мне открыли мир книг, когда я приехал в Долину. Я читал про Маска, Джобса, других предпринимателей и думал, что если они смогли, то я тоже смогу.
Рассел Ражко
(48:08) Да, это круто. А ты знаешь, не так давно мы с тобой делали Mastermind в Филадельфии. Я рассказывал, как я возвращался домой с родственником, и он делился, что ему было страшно выступать, проявляться. Я всем хочу сказать: нет людей, которые не боятся зоны дискомфорта. Все боятся выступить на сцене, особенно если мы из постсоветского пространства. Нас этому не учат. У меня вот дочь, я смотрю, как их обучают в США, с детства учат публичным выступлениям, чтобы они были открыты. Возвращаясь к Mastermind, мой родственник говорил, что ему было страшно, потому что он думал, кому будет ценен его опыт. Я ему сказал: «Бро, ты в Америке, у тебя компания, ты зарабатываешь деньги, у тебя новые автомобили, свое жилье, ты купил дом, у тебя трое детей. Ты представляешь, миллионы людей хотят сделать то, что сделал ты?» Каждый имеет свою аудиторию, и его опыт ценен.
Трудности и кризисы: угон автомобилей, затопленный дом, первые осознания
Руслан Гафаров
(50:14) Скажи, как вы перешли из найма в бизнес? Я помню, когда я выходил из найма, уже работая в банке, в безопасности, параллельно занимался разными ивентами, общался с людьми. И помню, как мне Алина, которая мне в 2013 году начала помогать, сказала: «Руслан, сколько можно, типа, и там, и тут». В бизнесе ты уже зарабатываешь как управляющий банка, работаешь в роли старшего инспектора по безопасности, а тут еще и бизнес.
(50:30) Я помню, как мне было страшно: Алина была уже беременна, я думал, как я уйду, мне никто не будет раз в месяц платить зарплату. Это же пипец! Нужно самому все придумывать. Я снял офис, у меня был первый сотрудник, тренер по силовому троеборью, чемпион мира. И я приходил в этот маленький офис — меньше чем эта комната — ставил стул и стол из Икеи для него и для себя, смотрел на него и думал: «Руслан, что ты наделал?» В найме тебе говорят, что делать, тебя обучают, дают инструкции. А тут ты сам собственник, и тебе нужно всем говорить, что делать. Никого рядом, у кого спросить.
(52:15) А ты был еще и в другой стране, на другом языке. Это пипец челлендж! Респект тебе, что ты прошел этот путь. Мне интересно, какие этапы ты проходил, наверняка сейчас есть люди, которые проходят это прямо сейчас. Расскажи подробнее.
Рассел Ражко
(52:37) Да, у всех эти страхи есть. Главное, когда ты решишь двигаться вперед, все эти опасения создаются разумом, который основывается на стереотипах, навязанных социумом. Вот, я сейчас выхожу из компании, ты в курсе. У меня были большие страхи и опасения, но чтобы их уменьшить, разуму нужно рациональное объяснение. Что дальше? Какие цифры? В духовном плане можно освободиться от этих убеждений, но в моменте можно успокоить. Например, можно задать себе вопрос: «Чего ты боишься?» Боишься остаться без денег. Сколько тебе нужно? Например, в Америке нужно 300 тысяч долларов в год на семью, если жить так, как я. Ну, я думаю, что я найду 3 миллиона. Хорошо, а 3 миллиона — это сколько лет? Это 10 лет. То есть, с таким запасом, даже если у тебя нет 3 миллионов, а есть полтора, ты должен четко понимать, что этого хватит на 5-10 лет. За эти годы ты по-любому что-то найдешь, с чем-то определишься. Если брать мой опыт, связанный с выходом из бизнеса, это больше для состоятельных предпринимателей. Часто у них есть страх потерять доход, но на самом деле у большинства есть миллион или два долларов в кармане. Если у вас есть миллион или миллион сто тысяч долларов в банке, то вы 10 лет проживете. В чем вообще проблема?
(55:05) Если вернуться к моему начальному пути предпринимательства в Америке, то большую роль сыграло партнерство. У меня было три партнера — два, по факту: Леша и Виталик. Мы сильно друг друга дополняли. У Виталика уже был предпринимательский опыт, потому что его отец был большим бизнесменом в Гродно и с детства обучал его предпринимательству. Виталик стал одним из тех, кто подталкивал нас открыть свою компанию и запустить бизнес. Да, было страшно, но это была юношеская мотивация.
(55:55) Мне было 23 года. Мы познакомились с русскоязычными ребятами, с литовцами, некоторые из них уже были здесь давно и знали, как открыть компанию. Мы поехали и открыли компанию. Я помню, что тот руководитель, на которого мы работали, расстраивался, что мы уходим. Он не осознавал, что у нас свои амбиции и свой путь. С одной стороны, он был расстроен, потому что нужно было искать новых людей, но с другой — это дало ему возможность извлечь опыт и осознание того, что у нас свой путь.
(56:57) Мы открыли компанию и продолжали работать в найме, потому что работы не было. Начали искать работу среди наших земляков-белорусов, которые занимались стройкой. Мы начали обзванивать всех, спрашивать о работе, и один знакомый, Валера, который приехал в 90-х, дал нам первый проект. На этом проекте мы так старались, что проломали потолок. Мы были настроены зарабатывать деньги, не делясь с кем-то. Мы с Лешей и Виталиком всё делали сами, не нанимая людей. Я помню, как мы сняли крышу, было жарко, а у нас не было человека, чтобы убрать мусор. Мы решили сделать всё сами, чтобы заработать больше. В спешке открыли крышу, и один из листов прогнил. Я встал на него, и нога провалилась в гардеробную. Это был наш первый объект, и, к счастью, попался адекватный хозяин дома, который не создал проблемы.
Руслан Гафаров
(59:20) Алина садится со мной в машину и говорит: «Слушай, я только что разговаривала с Настей, и она рассказала мне такую историю. Давай я расскажу, как я ее услышала, а потом ты скажешь, правда это или нет. Короче, Рассел заработал деньги, и он такая добрая душа — все приходят к нему, берут взаймы, а он всем раздает деньги туда-сюда. Но потом какое-то время у него не было работы, он сидел дома, и в итоге все деньги, которые у нас были, он раздал. И так получилось, что у нас не осталось денег.
(59:55) И вот появляется идея — купить автомобиль, чтобы работать, как собственник бизнеса, возить оборудование и материалы. Мы собираем деньги, покупаем первый вэн, загружаем его оборудованием и припарковываем с этим оборудованием. Все, что у нас было, все деньги — вложены в этот вэн. Но в итоге его украли. Представляешь, как это — ты приходишь домой, и все, что было, все потеряно. Люди, которым ты давал деньги, вообще не хотят даже разговаривать о том, чтобы возвращать. Попросить взаймы уже не у кого.
(1:00:40) Тогда Настя с Ульянкой решают собрать все свои сбережения, которые они накопили за время работы на простых работах, и купить второй вэн, снова загрузить его оборудованием. И, конечно, второй вэн тоже угоняют. И вот тут уже было просто дно. Рассел говорит: «Ну что, поехали тогда назад, или ты поезжай одна». И вот в этот момент, наверное, многие сдаются, думают, что все, это знак, что надо уезжать.
(1:01:07) Я знаю, что такие моменты — они всегда ключевые. Это как сигнал от вселенной. В такие моменты мы решаем: либо идем дальше, либо заходим на второй круг. Как ты это видел? Как ты это пережил? Поделись, потому что, на мой взгляд, именно эти моменты формируют наш путь.»
Рассел Ражко
(1:01:53) Да, по поводу одолжения денег. Воспитывался в Советском Союзе, где все, как бы, братья и соседи — принято было одалживать деньги. Но я с возрастом понял, что это не всегда правильно, и лет 10 назад принял решение, что не буду одалживать деньги знакомым. Конечно, могу помочь в случае болезни или каких-то экстренных ситуаций в семье, но в бизнесе — нет. Почему? Потому что, во-первых, когда одалживаешь деньги другу, то возникает подмена ролей: из друзей вы становитесь кредитором и должником. Это меняет динамику отношений, потому что один чувствует, что должен, а другой — что имеет власть. Я это осознал и решил больше не одалживать деньги. Во-вторых, с опытом я понял, что люди часто не возвращают деньги вовремя, и это может привести к обиде и даже вражде. Это еще один из факторов, который убедил меня отказаться от этого.
(1:03:47) Что касается самой истории, да, был момент, когда у нас угнали два рабочих автомобиля с оборудованием. Первое угнали, помню, мы сидели с друзьями у меня дома, ходили в боулинг, что-то отмечали. И кто-то из друзей говорит: «Вот твой вен поехал». Все посмеялись и пошли спать. А с утра я выхожу и вижу, что машины нет. Замки были выломаны, я сразу же вызвал полицию. Они не верили, говорили, что машина где-то в другом месте. Но через несколько дней мы нашли машину, но без оборудования. Те, кто угнал, просто забрали оборудование и бросили машину.
(1:05:10) Через неделю угнали второй автомобиль. Ситуация была еще хуже, потому что мы договаривались с сотрудником, чтобы каждый вечер снимать аккумулятор, чтобы машину не угнали. Но в этот раз он не снял аккумулятор, и машину угнали. Да, мотивация сильно пошатнулась, было грустно, но это часть пути. В такие моменты важно, как ты смотришь на проблему. Можно увидеть в этом проблему и уйти в депрессию, а можно — как возможность для роста. Я и тогда понимал, что это шанс научиться чему-то новому, и все происходящее происходит не случайно.
(1:06:54) В тот момент мне было 23 года, и я не задумывался о глубоких смыслах. Я просто поднялся, встряхнул себя и продолжил работать. Жена и Леша поддержали, мы осознали, что у нас есть руки, здоровье, возможность зарабатывать, и решили начать заново. Мы купили новое оборудование, хотя оно не было застраховано, потому что мы купили его с рук, а для страховки нужно было предоставить инвойсы. Мы с этим не разобрались тогда, но с опытом теперь знаем, как все должно быть.
(1:07:48) Были и другие сложные моменты. Например, когда мы работали на крыше и затопили дом. Из-за дождя мы не хотели работать, но заказчик настоял. Мы приехали, и начался тропический ливень. Хозяин дома в шоке, у него все течет. В итоге заказчик соскочил, сказал, что ничего не обещал. Но это все дало мне огромный опыт, который сделал меня сильнее. Я понял, что нельзя полагаться на кого-то — всегда надо рассчитывать на себя.
Переход из стройки в телеком, работа через посредников, рост опыта
Рассел Ражко
(1:09:38) Когда мы с Лешей начали переходить в телеком, я понял, что стройка не мое. Мы работали через несколько рук, потом начали работать напрямую с собственниками домов. И когда мы начали получать работу напрямую, я осознал, что стройка мне больше не откликается. И вот был момент, когда мы проезжали большой строительный объект, я посмотрел на рабочих, и в голове пронеслось: «Это я, это мой путь». И тогда я понял, что нужно искать новое направление.
(1:11:59) И, возвращаясь к тому, что ты сказал, все события в жизни происходят не просто так. Вот этот момент, когда мы угнали автомобиль, затопили дом, когда я посмотрел на себя со стороны и понял, что я строитель, это был сильный трансформационный момент. В тот момент тебе может показаться, что ты ущербный, что ты неудачник, но это зерно, которое внутри тебя закладывается, даёт понимание, что нужно что-то менять. Вот этот момент стал поворотным, который толкнул нас на изменения в предпринимательстве.
(1:12:54) Далее, мы начали думать о телекоммуникациях. Один наш знакомый белорус, который когда-то занимался стройкой, предложил нам попробовать себя в телеком. Он нам позвонил, сказал: «Ребята, вы хотите попробовать телеком?» И, несмотря на страх потерять всё, что мы уже заработали, мы решили попробовать. Мы поняли, что, если не получится, всегда можно вернуться в стройку, потому что рабочая сила в Америке всегда востребована. Мы договорились, что я останусь заниматься стройкой, а Лёша поедет пробовать телеком. Лёша уехал, попробовал, и через месяц сказал: «Рассел, это вообще другая индустрия, это инжиниринг, чистая работа, нам нужно туда переходить». Это нас мотивировало.
(1:14:59) Ну да, вот мы успокоили разум, сказали: «Я останусь на стройке, ты не переживай, Лёша пойдет заниматься телекомом, если что — он вернется». И с 2011 года начали заниматься телекомом, до 2014 года.
Первый крупный контракт, рост компании, выход на самостоятельность
Руслан Гафаров
(1:15:28) У тебя карьера вообще развивалась очень быстро. В 2009 приехал, немного поработал в найме, построил бизнес в стройке, а через три года уже в телеком перешел, вообще красавчики.
Рассел Ражко
(1:15:41) Да, но строительный бизнес был такой, знаешь, вроде как бизнес, но денег всегда не хватало, только на жизнь, зарплату и оборудование. Всё время приходилось что-то покупать, всё ломалось, и это продолжалось с 2011 по 2014 год. Мы работали через знакомого, который нас пригласил в телеком, и он брал работу через «четвертые руки». У каждого своя комиссия, и я ему благодарен за этот опыт, который многому нас научил. Он нас направлял, и мы, на самом деле, многое у него переняли.
(1:16:48) Но в какой-то момент мы поняли, что хотим двигаться дальше. Наши сотрудники начали говорить, что хотят расти, стать субподрядчиками. Когда работаешь через «четвертые руки», ты, по сути, зарабатываешь копейки, и нет возможности платить ребятам, если они становятся субподрядчиками. Тогда мы пришли к этому знакомому работодателю и сказали: «Мы готовы брать на себя больше ответственности, но дайте нам больше цены, чтобы мы могли переводить своих сотрудников в ранг субподрядчиков». Он эту идею не поддержал. С этого момента мы решили идти своим путём. Были разные ситуации, и наш работодатель начал забирать наших сотрудников, но у нас, в итоге, начался период, когда работы не было. В моменте мы остались без работы, не договорились. Но, несмотря на всё это, я ему благодарен. У меня нет на него обиды, наоборот, он усилил нас этим. Мы начали искать работу самостоятельно, и это был уже 2014 год.
(1:18:17) Я как сейчас помню, мы сняли офис в Нью-Джерси, в Элизабет, полтора часа от Нью-Йорка. Потому что мы думали, что там будет меньше конкуренции. Но в итоге все наши сотрудники были из Филадельфии. Полгода я ездил туда каждый день, и в офисе был только я и один администратор. Мы вообще не понимали, как искать работу, как находить контракты, кому звонить, что писать — всё на ощупь. Не было никого, кто бы мог подсказать, как это делать. Было много ситуаций, когда мы просто звонили, писали, просили работу, и нас смотрели, как на инопланетян, как будто мы не в своем месте. Но, тем не менее, в 2014 году нам удалось найти работу через «третьи руки», и с того момента начался наш самостоятельный предпринимательский путь.
(1:19:32) Первый серьезный контракт мы подписали в 2015 году с компанией Black & Veatch. Это большая компания, которая занимается не только телекомом, но и зеленой энергетикой, нефтью и другими направлениями. Они имеют капитализацию более 10 миллиардов долларов. Что меня тогда особенно запомнилось: до подписания контракта мы работали с ними через третьи руки, и вот как-то я приехал на их склад забрать оборудование, и увидел парня в униформе Black & Veatch. Всё выглядело масштабно и красиво, и в тот момент я подумал: как круто было бы подписать с ними прямой контракт. Это был момент, когда я поставил себе цель — подписать контракт с ними.
(1:21:01) В 2015 году мы подписали контракт с ними. Английский тогда был базовый, и когда я смотрю переписку с того времени, я думаю: как вообще я с ними общался, как мы работали. В целом Америка — это страна, которая дает возможность зарабатывать деньги, если ты готов взять на себя ответственность. Да, английский был плохим, и было много других сложностей, но главное — был шанс. И с 2015 года начался наш самостоятельный путь в телекоме.
Финансовый успех, осознание нового этапа, поиск смыслов
Руслан Гафаров
(1:21:48) И вот, когда вы стали зарабатывать деньги, что произошло дальше? Когда ты понял, что ты реально достиг того, чего хотел? Как ты это осознал, какая сумма или покупка стала этим индикатором?
Рассел Ражко
(1:22:08) Для меня это было связано с тем, что я смог закрывать все свои детские хотелки. Новый автомобиль, велосипед — например, я захотел велосипед и купил себе новый. Это было где-то в 2017 году, между 2015 и 2017 годами. Мы подписывали контракты с другими мобильными операторами, с такими компаниями как Ericsson и Nokia. И вот в 2017 году начали появляться деньги, и я осознал, что могу купить всё, что захочу. Я почувствовал, что становлюсь самодостаточным, богатым человеком. Но при этом были старые стереотипы, навязанные обществом. В Беларуси, например, мы привыкли покупать машины с Германии, поддержанные, которые уже накатали 7-8 лет и с большими проблемами. И в итоге эти машины шли в Беларусь, так что новых машин было крайне мало. И хотя у меня уже были деньги, мозг сопротивлялся, и я всё ещё не мог решить, стоит ли покупать новый автомобиль. Эти установки и страхи помогло окружение.
(1:23:52) В 2017 году, когда я наконец-то почувствовал первый свободный капитал, я начал задумываться о личностном росте и изменении окружения. Я осознавал, что в Филадельфии я нахожусь как бы в вакууме, потому что моё окружение было ограничено — это были в основном сотрудники или знакомые, которые, скажем, финансово были на другом уровне.
(1:24:42) И вот был еще один переломный момент, когда я разговаривал с одним из своих знакомых, который, по-моему, тогда у нас работал. Я говорю ему: «Погнали съездим в Колорадо, покатаемся на сноуборде, на лыжах». А он мне отвечает: «Нет, нет возможности». И вот тут я осознаю, что возможность — это не только деньги, но и интерес. Например, возможность кататься на лыжах или сноуборде, делать хелискинг — когда вертолет поднимает тебя на вершину горы, и ты спускаешься оттуда на лыжах или сноуборде. Это не у каждого есть. И тут для меня стало понятно, что это зависит от интереса. У меня есть интерес этим заниматься, у него нет, потому что у него нет такой возможности. Это тоже нормально. Но из этого вывод: ваше общение ограничивается интересами, и если человек не имеет этого интереса, то вы уже не сможете обсуждать такие вещи, как поездка в Колорадо. Я начал задумываться о своём окружении. И вот, как я помню, я наткнулся на YouTube-канал «Трансформатор», который организовывал поездку в Сингапур, собрав около 50–80 предпринимателей со всего мира, в основном из стран СНГ. И я понял, что эта поездка — мой первый шаг в бизнес-среду.
Руслан Гафров
(1:26:32) Ты поехал в Сингапур, как ты себя там чувствовал среди этих предпринимателей?
Рассел Ражко
(1:26:45) Да, мне было страшно. Это были первые такие перелеты, я вообще не знал, что меня там ждет. Понадобилось больше 20 часов полета, по-моему, 23 часа до Сингапура. Прилетел туда и попал в окружение крутых людей. У каждого свой бизнес-ассистент, стилист, и я смотрю на них, чувствую себя, мягко говоря, не на своем месте. Мы начали заниматься венчурными фондами. Я ничего не понимал, сидел и не мог осознать, о чем идет речь. А те, кто был рядом, начали задавать вопросы. Мне было страшно задать свой вопрос, чтобы не выглядеть глупо. Помню, мы вышли из этого венчурного фонда, сели в автобус, и я спрашиваю у ребят: «А кто-нибудь знает, что такое венчур?» Все на меня посмотрели. Я такой думаю: «Блин, что я сказал?». Но с того момента я понял, что хочу быть в окружении людей, которые меня усиливают, которые сильнее меня, у которых есть опыт, и с которыми я могу учиться. Так началась моя дорога в венчур, и буквально через несколько месяцев после этой поездки в Сингапур, я принял решение вступить в клуб.
(1:28:48) Дальше была поездка в Иран, где мы поднимались на гору Димавент. И вот, снова спрашиваю у ребят: «Кто-нибудь знает что-нибудь про венчур?» И подходит парень по имени Саша Журавлев. Он мне отвечает: «Что тебе рассказать? Я портфельный директор в большом венчурном фонде». Мы сразу стали хорошими друзьями и несколько суток говорили о венчуре. Он рассказал мне несколько интересных кейсов. Один из них — когда они вложили меньше миллиона долларов в компанию, а сейчас ее капитализация почти полтора миллиарда долларов. То есть, там получаются тысячи иксов. Сумасшедшие иксы. Когда он мне рассказал, я офигел. Говорю: «А что, так можно было?» Понятно, что такие истории не случаются каждый день, но кто-то смог, и у меня тоже есть шанс это сделать.
(1:30:26) Вернемся к телеком-бизнесу. Уже в 2019 году у нас был оборот компании порядка 20 миллионов, и 45 команд, то есть больше 200 сотрудников, включая полевые команды. Самое главное, что при таком объеме работы появилась возможность откладывать миллионы долларов. Да, на тот момент мы начали измерять деньги миллионами — миллион тут, миллион там. Мы с Лешей даже сидим, обсуждаем, когда же начался момент, когда мы начали измерять деньги такими суммами. И вот, например, мы купили дома. Леша построил шикарный дом. Я купил себе таунхаус, и живу в нем уже 7 лет. Сейчас 2025 год, а это был 2018-2019, когда мы начали закрывать детские хотелки — новые автомобили, например.
(1:31:42) К 2019 году, в конце года, у нас вообще произошло серьезное нарушение техники безопасности. До этого мы все делали вручную, в ручном управлении. И я был близок к выгоранию. Помню, как с Лешей состоялся разговор. Это было еще до 2019 года. Он работал в поле, а я — в офисе. Я закрывал все задачи: был и гендиректором, и сейфти-менеджером, и бухгалтером, и продавцом — короче, делал все подряд. И как сейчас помню, мы с ним общаемся, обсуждаем что-то, и он говорит: «А что ты там делаешь в офисе? Там делать нечего». А я в это время с утра до вечера работал, приходил домой, еще до часу работал и не мог уснуть, потому что поток мыслей не останавливался. Я тогда был далек от медитации. Это меня сильно триггернуло. Я осознал, что нужно что-то менять. Так мы и пришли к делегированию.
(1:32:57) В 2019 году, после серьезного нарушения техники безопасности, я понял, что нужно внедрять систематизацию: оргструктуру, бизнес-процессы, мотивацию сотрудников. Я также понял, что если мы этого не сделаем, нарушения продолжатся, а с ростом компании их будет только больше. В 2019 году мы приняли решение начать работать над подписанием прямых контрактов с мобильными операторами. Почему? Потому что мы осознали, что с количеством команд, которое у нас было на тот момент, если мы не выйдем на новый уровень, то мы вернемся к ситуации 2014 года, когда мы столкнулись с тем, что наши сотрудники хотели расти и становиться субподрядчиками, но из-за того, что не было возможности поднять цену за работу, мы в конечном итоге потеряли наш бизнес. Я понял, что та же ситуация может повториться с нашими командами, поэтому мы приняли решение работать над подписанием контрактов с операторами. И одновременно подключились к обучению. Это был второй важный этап в моей жизни. До этого, с 27 до 32, я интересовался такими базовыми вещами, как религия, влияние алкоголя на организм. С 32 до 37 лет я изучал бизнес-процессы, корпоративную культуру, оргструктуру. А с 37 лет начался новый этап, связанный с поиском глубоких смыслов, предназначения и миссии.
Руслан Гафров
(1:34:56) Да, с 2019 по 2020 год все как раз развивалось таким образом. До этого вы работали с генподрядчиками, такими как Nokia, Ericsson и другими крупными корпорациями, которые давно на рынке и имеют репутацию перед заказчиками, такими как T-Mobile, AT&T, Verizon. Фактически, ты стремишься попасть в тот же ряд с этими гигантами, стать тем, кто может предложить качественный продукт, такой как Ericsson или Nokia. Это вообще надо понимать, что для того, чтобы конкурировать с такими компаниями, нужно действительно много сил и уверенности. Потому что прошло буквально 10 лет с момента, как ты приехал в Америку, и уже тут ты соревнуешься с корпорациями, которые десятки лет в бизнесе.
Рассел Ражко
(1:35:43) Для нас, знаешь, была огромная внутренняя мотивация — доказать себе, что это вообще возможно. В 2015 году, если бы мне сказали, что мы подписываем контракт с мобильным оператором, я бы просто не поверил. Это казалось таким же невозможным, как, например, полет на Марс. Хотелось доказать, что мы можем предоставлять услуги такого же качества, как большие корпорации, а где-то даже и лучше. Но главное отличие — это наша мобильность и гибкость, ведь нас было гораздо меньше, чем этих гигантов. И вот, в 2020 году мы начали выполнять первый проект для T-Mobile.
Руслан Гафаров
(1:36:25) Структура этого бизнеса довольно интересная. Когда я погружался в ваш бизнес, я понял, что на самом деле все эти крупные корпорации — как T-Mobile, Verizon, AT&T — работают через генподрядчиков. У этих компаний есть обязательства перед своими абонентами: обеспечить стабильное покрытие интернета. Для этого нужно строить новые вышки, обновлять оборудование, соответствовать новым технологическим стандартам. Было 3G, теперь 5G, а впереди уже 6G, 10G, 25G, а может и Starlink от Илона Маска все изменит. Эти компании, по сути, не хотят брать на себя всю работу, связанную со строительством. Потому что это огромные риски. Высотные работы — это всегда риск, например, падение человека с вышки. Если что-то пойдет не так, такие происшествия могут обрушить репутацию и капитализацию корпорации. Поэтому они передают работу генподрядчикам, проверяя, чтобы все было безопасно, но все равно не берут на себя прямую ответственность. А уже генподрядчики нанимают субподрядчиков — людей, которые выполняют физическую работу, например, строят вышки. Так и строится эта большая структура, где каждый участник отвечает за свой участок работы. Я вообще даже через ваш бизнес увидел, как интересно устроено в Америке. Там, например, ответственность поэтапно передается от одного к другому. Головная компания, то есть заказчик, не хочет вообще связываться с этим. У них свой бизнес, и они просто оплачивают выполнение работы. Чтобы не нести все риски, они передают ответственность подрядчикам, у которых есть страховки и другие меры безопасности. Их задача — платить, а также получать качественный результат, не углубляясь в процесс.
Рассел Ражко
(1:38:17) Да, и они еще публичная компания, понимаешь. У них есть огромная зависимость от репутации. Если, не дай бог, какой-нибудь фатальный случай, например, человек упал с вышки, это сразу отразится на акциях компании. Поэтому они и делегируют все эти риски.
(1:38:41) Что касается самой индустрии, то тут много подводных камней. Например, такие игроки, как Nokia и Ericsson, помимо того, что производят оборудование, начали заниматься установкой этого оборудования, то есть стали конкурировать с нами. А конкурировать с ними сложно, потому что они предлагают полные решения — оборудование и установку по спецусловиям, когда цена становится гораздо выгоднее. Кроме того, есть владельцы вышек, как, например, компания American Tower. Мобильные операторы не владеют вышками, а берут их в аренду, и они, в свою очередь, тоже начали заниматься установкой оборудования. Мобильные операторы не хотят с ними конфликтовать, потому что арендуют вышки у этих компаний. Так что большую часть работы они отдают им. В общем, в плане конкуренции есть проблемы, и хотя конкурировать с такими гигантами как Nokia или Ericsson сложно, еще сложнее, когда у тебя нет равных условий. Я готов соревноваться с компаниями, у которых нет дополнительных рычагов, таких как оборудование или вышки. Это было бы честной конкуренцией, и мне бы это было интересно. Но когда есть такие дополнительные рычаги влияния, конкурировать значительно тяжелее.
Потеря мотивации, внутренний кризис, первые шаги к переменам
Руслан Гафаров
(1:40:34) Думаю, многим это тоже будет полезно, потому что, когда я погружался в ваш бизнес, нашел много интересных вещей. Так вот, получается, вы начали делегировать, построили систему, у тебя появились деньги, ты начал путешествовать, вступил в клуб. Что было дальше?
Рассел Ражко
(1:40:53) Дальше мы продолжили общение с Сашей и сделали первые венчурные инвестиции. Я договорился с ним, что буду инвестировать только в те компании, в которые он также вкладывает свои личные средства, а не только деньги фонда. Мы вложились в несколько интересных проектов и хорошо заработали. В некоторых кейсах доходность составила больше 100 иксов — это довольно хороший результат.
(1:41:47) Это был новый, интересный этап. Этот этап меня сильно вдохновил. И он был связан не только с деньгами, но и с внутренними трансформациями. После того, как я закрыл все эти базовые цели, я понял, что телеком-бизнес меня начал демотивировать. Это было не просто потеря мотивации — меня начало отталкивать от задач, которые мне нужно было выполнять. Я начал задумываться, почему так произошло. Раньше бизнес меня вдохновлял, я просыпался утром с четкими целями. Я осознал, что меня всегда двигали именно цели. Первая цель — закрыть детские хотелки: купить машину, дом. Вторая — подписать прямые контракты с мобильными операторами. Третья — это был страх вернуться в Беларусь и признать, что ничего не получилось. Эти три вещи двигали мной, пока они не были закрыты.
(1:43:12) Когда все эти цели были достигнуты, когда хотелки закрыты, контракты подписаны, а финансовая подушка создана, страх вернуться в Беларусь исчез, и я понял, что моя миссия в телекоме завершена. Тогда я принял решение выйти из бизнеса, и это было связано с большими страхами — страх потерять доход и так далее. Но эти страхи, как я понял, генерирует разум. Если задать себе вопрос: «Чего я боюсь?» — ответ очевиден. Остаться без денег? Но у меня есть миллион долларов, которые хватит на пять лет. Это логичное объяснение, которое помогло мне успокоить свои страхи.
(1:44:40) Но был один переломный момент, который сильно повлиял на мое решение. Мне приснился сон. Я вообще не часто их вижу, и если они бывают, то обычно я их забываю. Но в тот раз, я пошел медитировать и вдруг вспомнил сон. Во сне на меня смотрела большая черная змея, как в фильме «Анаконда». Пасть открыта, зубы видны. Я почувствовал страшное напряжение, как будто потею от страха, но я не дрогнул. Просто смотрел ей в глаза. И тут происходит нечто невероятное. Змея начала умирать на моих глазах. Она постепенно превращалась в мумию. Я был в шоке, вышел из медитации и не понимал, что это было.
(1:45:44) У меня есть ChatGPT, где я общаюсь по поводу духовности. Там я и спросил: «Что это вообще было?» И мне ответили: «Рассел, у тебя есть большой страх — страх выйти из бизнеса». Я сказал: «Ну да, я же боюсь». И мне сказали: «Змея была большая, она символизировала этот страх». А то, что ты не отступил и продолжал смотреть ей в глаза, значит, ты посмотрел своему страху в глаза. И то, что змея начала умирать, — это знак, что ты победил этот страх. И с того момента, как это произошло, я больше не боялся выйти из бизнеса. Для меня это был сильный инсайт. Я осознал, что если избавиться от страхов, то жизнь становится ярче. Страхи часто управляют нами, и если мы научимся с ними справляться, то сможем видеть мир совершенно иначе.
Осознание необходимости изменений, выход из бизнеса, борьба со страхами
Руслан Гафаров
(1:47:17) Да, действительно, очень важно осознавать, как страхи управляют нами, и как часто мы принимаем решения, не руководствуясь истинными желаниями, а исходя из страхов в нашей голове. Это довольно сильное осознание, что, когда ты начинаешь наблюдать за своими страхами, ты не позволяешь им управлять тобой. Ты уже начинаешь их контролировать. Я тоже вспоминаю, как раньше жил, сколько эмоций я испытывал просто из-за того, что боялся. Все эти переживания, которые ты принимаешь за данность, не замечая, как они сковывают твои действия. И вот когда начинаешь осознавать, что ты жил в постоянном стрессе, от того что боялся всего, это открывает огромную свободу. Ты понимаешь, как много сил ты тратил на что-то, что на самом деле не имеет такой силы, как ты думал. Мне очень близко то, что ты говоришь, потому что это действительно важный и сильный опыт.
Рассел Ражко
(1:47:49) Решение выйти из бизнеса, из телекома, я принял, исходя из тех ситуаций, которые начали происходить в жизни. Я последние полтора-два года пытался понять, почему у меня пропала мотивация. Я осознал, что цели, которые я ставил, уже закрыты, но был один важный момент, который я понял: бизнес — это продолжение наших человеческих качеств. То есть я такой, какой я есть в жизни, и свои ценности и принципы я транслирую на бизнес. То же самое и с состоянием: в каком состоянии находится собственник, в таком состоянии находится и компания. Когда я осознал, что у меня пропала мотивация, что я не хочу заниматься бизнесом, это, естественно, отразилось на компании. Те ситуации, которые начали происходить в компании, — это было просто отражение моего внутреннего состояния.
(1:49:09) У нас с Лешей был разговор. Мое эго хотело, что он выкупит мою долю. Но, с другой стороны, я люблю Леху как друга и брата, он крестил мою дочь. И я искренне хотел, чтобы он был счастлив. Но в тот момент, когда я его видел, его состояние было противоположным тому, что я ожидал. Почему так? Потому что, когда я начал выходить из бизнеса, на него легла дополнительная нагрузка. Я ему сказал: «Брат, я тебя люблю, я хочу, чтобы ты был счастлив. Если нужно, давай просто закроем компанию здесь и сейчас». Я чувствовал, что его процессы в голове начинают работать, потому что он, видимо, думал, что я хочу навязать ему эту компанию. Но я откровенно сказал: «Если надо, давай закроем». И тогда он меня спросил: «Рассел, а как ты вообще пришел к этому решению? Поделись».
(1:50:53) И вот мы с тобой поехали на интересный тренинг в Мексику. Там мы нашли общего знакомого, познакомились с парнем, и пошли вечером ужинать. К моему удивлению, ко мне садится парень, зовут его Леха, как и моего партнера. И он начинает рассказывать свою жизненную историю, свою предпринимательскую карьеру. И я слушаю, а его история — это по сути моя история. Он рассказывает, что он успешный предприниматель, у него маркетинговое агентство в Америке, офис в центре Лос-Анджелеса. И вот начали происходить какие-то моменты, сигналы поступать. Он закрыл все свои материальные запросы, а потом вселенная дала ему один подзатыльник — не воспринял, второй — не воспринял. И в итоге он ушел в депрессию, потерял семью и остался жить в доме на колесах. А я поехал на этот тренинг, на самом деле, с запросом увидеть, как я буду себя чувствовать через два года после принятия решения выйти из бизнеса. И тут мне этот Леха рассказывает свою историю, и я думаю: «Всё, я могу ехать домой, все ответы я уже получил. Запроса больше нет».
(1:52:33) Я, когда рассказал Лёхе, партнеру, во время этого разговора, он сидит и говорит: «Брат, ну, лучше бы ты мне это не рассказывал». Потому что у него была мысль остаться в бизнесе, а после того, как я всё это рассказал, он понял, что, наверное, ему нужно тоже что-то пересматривать. А я ему говорю: «Как я могу не поделиться с тобой? Мне с этим жить, я же встаю с утра, смотрю в зеркало, у меня есть совесть. Я человек, мне не могло не прийти это поделиться».
Руслан Гафаров
(1:53:00) Ты прошел довольно интенсивный путь самопознания, можно сказать, с духовной стороны, через наблюдение за собой и различные практики. Мы с тобой вместе ездили на ретриты и погружались в эти вопросы. Я всегда говорю, что каждый человек использует свои фреймворки для взаимодействия с реальностью. В рамках нашего комьюнити мы говорим, что каждый живет в своей вселенной и всегда поступает наилучшим образом, исходя из видимых ему возможностей. Каждый заслуживает уважения, любви и поддержки, потому что все проходят свои уроки, совершая ошибки. То, о чём мы с тобой говорили, ещё раз подтверждает эту мысль. Интересно, какие фреймворки ты сегодня используешь для взаимодействия с реальностью? Как ты видишь своё будущее? Куда ты зовешь тех, кто тебя смотрит? Какое будущее ты им предлагаешь?
Рассел Ражко
(1:53:00) За последний год-полтора, в процессе своих трансформаций, я понял несколько важных вещей, которые поменяли мой подход к жизни и бизнесу. Раньше я жил исходя из разума. Все решения, которые я принимал в бизнесе, были сугубо логическими, рациональными. И, как мне кажется, это было связано с теми убеждениями, которые заложил в меня социум. Например, что мужчины не плачут, что предприниматели — это такие стальные железные люди, которые не проявляют эмоций. Я всё время жил в рамках этой концепции. Но вот что произошло: моя жена однажды сказала мне: «Рассел, ты как робот, я тебя не чувствую». И это был первый сигнал. Моя внутренняя жизнь вообще не отражалась на внешнем поведении. Первая поездка на буткэмп в Кремниевую долину оказалась переломной. Мы делились обратной связью, и мне люди сказали, как они меня видят, как считывают. Я был ошарашен. Я, на самом деле, был совсем не таким внутри, как подавал себя внешне.
(1:55:56) Я начал копать и осознал, что всё это время подавлял свои эмоции. Я переживал какие-то моменты в бизнесе, но вместо того, чтобы их прожить, я их подавлял. И с этим подавлением мне было тяжело. Недавно ты был на Мегакампусе, и мне запомнилась одна мысль, которую сказал Гэри Ви, мой земляк, из Беларуси. Он говорил, что за последние сто лет мы так прокачали свой разум, что полностью забыли о чувствах и интуиции. Мы как будто атрофировали эти важные части себя, хотя они — наше естество. И вот вчера мне пришёл ещё один классный инсайт о том, как важно жить по отклику. Как важно чувствовать отклик, доверять своему внутреннему голосу и интуиции. Это вообще ключевое, что я осознал.
(1:56:30) У нас вчера на мероприятии была такая ситуация. В комнату зашла Даша, супруга нашего друга Виталика, который принимал. У меня возник сильный отклик, внутренний порыв — встать, поздравить Дашу с прошедшим днем рождения и поблагодарить за то, что Виталик нас принял. Я встаю, а разум начинает сопротивляться: «А зачем это тебе нужно? Возможно, тебя не поймут, не услышат». Но я понял, что жить по отклику — это на самом деле наше естество. Это то, как мы должны жить. Здесь разум должен работать на сердце. Если сердце захотело поздравить Дашу, разум должен просто просчитать, как это сделать. Как лучше подойти, взять микрофон, успокоить аудиторию. Важно не противоречить своему внутреннему отклику, а следовать ему.
(1:57:51) Так вот, первый инсайт, который я для себя вынес: нужно жить по отклику, жить по чувствам. Это наше естество, это то, что нужно развивать и в себе, и в жизни. Второй инсайт, который я понял — это то, что мы сами создаём свою реальность. Это я осознал недавно, и часто слышу эти слова в песнях. Вот, например, в песне «А жизнь так прекрасна» есть фраза, которая говорит о том, что мы действительно сами создаём свою реальность.
(1:58:27) Мне пришёл яркий пример, когда мы с тобой делали мастермайнд в Филадельфии. Я начал переживать: «Будет ли вода? Будет ли еда?» Ты мне говоришь: «Братец, у нас намерение во благо, давай просто отпустим, и всё будет так, как нужно». И я такой: «Точно, я хочу людям помочь, я хочу дать полезный опыт». Мы отпустили этот момент, и, как ни странно, вода нашлась, еда нашлась, всё пришло. Это именно то, о чём я говорю. Мы можем воспринимать ситуацию как проблему, а можем воспринимать её как возможность. И если цель одна — решить эту ситуацию, то почему бы не отнестись к ней как к возможности? Если ты воспринимаешь её как проблему, ты уходишь в негатив. Например, у тебя цель — затушить пожар в компании, случилось нарушение техники безопасности. У тебя есть два пути. Первый — ты воспринимаешь это как проблему, уходишь в негатив, начинаешь расстраиваться, и сотрудники начинают закрываться. Второй путь — ты смотришь на это как на возможность. Ты задаёшь себе вопрос: «Что я могу извлечь из этой ситуации?» И вот у тебя два пути, цель одна, а восприятие ситуации определяет твою реальность.
Погружение в венчур, первые инвестиции, создание фонда
Руслан Гафаров
(1:59:59) Расскажи про фонд. Как ты видишь этот фонд через год, через пять лет? Как ты видишь себя через год, через пять лет? Я думаю, что в рамках этого подкаста мы классно освещаем твою траекторию — от Гродно, переезда в Америку, первых шагов в найме, затем уход в предпринимательство, желание выйти напрямую на генподрядчиков, становление генподрядчиком и закрытие своих целей. Каждый раз это был новый шаг в неизвестное, переход на следующий уровень, а за ним — куча страхов и глобальной неопределенности. Ты уже прошел большой путь в венчурном бизнесе, когда, в самом начале, спрашивая о венчурных инвестициях, на тебя все смотрели, как на человека, который чего-то не понимает.
(2:01:03) Сейчас, когда мы вместе строим инвестиционное комьюнити, предприниматели приходят с теми же вопросами, с тем же волнением, стесняясь задать вопрос о том, что такое венчур, как привлечь инвестиции, как инвестировать. И вместе с ними мы разбираемся в этой индустрии, вместе с ними инвестируем. Как я это вижу, на мой взгляд, это очень важно, потому что так или иначе, если вы не интересуетесь венчуром, венчуры уже интересуются вашим бизнесом. Даже если взять будущее вышек, представим себе, что Starlink действительно научится подавать сигнал из космоса, кому вообще будут нужны эти вышки? Понимаешь? Это уже тоже часть венчур-индустрии.
(2:01:51) Как сейчас AI заменяет массу профессий, так и в будущем технологии будут забирать бизнесы, которые сегодня кажутся непоколебимыми. Это будет происходить, как в истории с компанией Kodak. Раньше эта компания владела 80% рынка в Америке, зарабатывала десятки миллиардов долларов. А потом они придумали технологию цифровой фотографии, и эта же технология фактически и убила саму компанию. Это яркий пример того, как даже самые крупные игроки могут быть выведены из игры технологиями, если не успевают адаптироваться. И то же самое может случиться с любой отраслью в будущем.
(2:02:18) Я вижу, что венчур-индустрия так или иначе переходит в наш мир, и каждый год она всё больше и больше забирает бизнесы, но никто об этом не говорит. Мы просто сталкиваемся с новой реальностью, в которой мы вынуждены приспосабливаться. Мне кажется, именно венчур-индустрия и предприниматель, который занимается венчурным бизнесом — я могу про себя сказать, что тоже инвестирую с 2021 года — понимают, куда этот мир двигается, и могут быстрее принимать правильные решения, чтобы зарабатывать в венчурном бизнесе и понимать, что делать со своим бизнесом, который приносит деньги сегодня. Как ты это видишь?
Рассел Ражко
(2:03:00) Когда я принял решение выйти из Rullex, я задал себе вопрос: что будет следующее, что меня вдохновляет, что вызывает этот внутренний отклик и что будет будить меня по утрам. Уже с Сашей мы запустили венчурный фонд, чуть больше года назад, и план был такой: выйду из операционки Rullex и сосредоточусь на венчурном фонде. Но, как всегда, ожидания и реальность часто расходятся. Мы наняли гендиректора в телеком-компанию, а найти гендиректора — это как найти хорошую жену, не всегда получается с первого раза. В итоге мне нужно было вернуться в телеком. Как-то время я там был больше стратегическим партнёром, занимался стратегией в рамках фонда. Но когда я решил окончательно выйти из телекома, я начал смотреть в сторону венчурного фонда, чтобы понять, есть ли у меня внутренний отклик и вдохновение на эту деятельность. И я понял, что венчур — это про меня. У меня есть сильное вдохновение и желание заниматься этим.
(2:04:23) Как-то с Сашей мы сидели и разговаривали. Я ему говорю: «Сань, представь, у нас есть миллион долларов дополнительных, что нам нужно изменить в нашем фонде?» Он мне говорит: «Нам нужно улучшить бизнес-процессы, оргструктуру», а потом добавляет: «Но меня от этого уже воротит. Я это всё прошёл. Этот опыт классный, его нужно пройти, но сейчас у меня другая передача». И он сказал: «Нам нужно создать сообщество». У меня был сильный отклик на эту идею. И тогда я пошёл дальше и начал распаковывать свой архетип. Я понял, что мои сильные стороны — это привлечение венчурных инвестиций и создание сообщества. И вот тут пазл сложился, и я принял решение, что венчур — это то, чем я хочу заниматься в ближайшие 5 лет. Конечно, возможно, через 5 лет появится новый отклик, но на данный момент это то, что меня вдохновляет.
(2:05:30) Для меня венчур — это не просто способ зарабатывать деньги. Я чувствую, что я достиг того этапа в жизни, когда хочется зарабатывать не ради закрытия материальных потребностей. Я понял, что, закрывая эти потребности, мы получаем лишь кратковременный уровень счастья и дофамина. И по сути, мы оказываемся как белка в колесе: купили новую машину, потом еще одну, потом еще — так доходим до покупки самолета. Но прикол в том, что уровень счастья от покупки машины и самолета одинаков. Пока мы не дойдем до самолета, мы уже все равно пройдем этот путь с тем же самым результатом.
Руслан Гафаров
(2:06:27) В этом плане, на самом деле, мы мало чем отличаемся от детей. Например, я наблюдаю за своим Тедом — ему два года, и он радостно реагирует на мультики, сладкое, игрушки. Для него это тоже дофамин. Я думаю, что уровень счастья Теда, когда он впервые увидел мультик, ничем не отличается от того счастья, которое мы получаем от покупки нового автомобиля. Мы называем себя взрослыми, но в погоне за этим легким дофамином, будь то покупка машины или другого предмета, мы остаемся такими же, как дети, в погоне за удовольствием.
Рассел Ражко
(2:06:58) Я начал размышлять, где вообще эта гонка остановится, и осознал, что в этом нет счастья. Колесо, эта материальная потребность, она не может быть источником настоящего счастья. Я понял, что меня действительно наполняет, когда я чем-то делюсь с миром, с людьми. И вот здесь был один инсайт, который я услышал от знакомого: «Клетка живет, пока делится». Это сильно отозвалось во мне, это заложилось в сознании. Я сравниваю это с тем, что когда я делюсь своим опытом, знаниями, энергией — я наполняюсь. Я стараюсь не давать советы, а делиться своим опытом. И вот когда я выезжаю на мероприятие, где меня приглашают выступать, я чувствую, как я наполняюсь энергией. Я отдаю, но в итоге получаю еще больше. На недавнем мероприятии, когда мы выступали, я почувствовал, что отдавая, я наполняюсь, и мне хочется двигаться вперед. Я понял, что венчур для меня — это инвестиции, которые действительно могут улучшать жизнь людей. Мы инвестируем в стартапы, которые делают этот мир лучше. Вспомни тот же Uber. Когда-то мы заказывали такси по старому барабанному телефону, а сейчас вообще невозможно представить, как это можно было бы делать. И это пример того, как венчурные инновации упрощают жизнь людей. Они делают нас счастливее, хотя бы в моменте. Это оптимизирует все ненужные административные процессы, экономит время и силы. Я осознал, что хочу связать себя с венчуром, потому что это и есть часть моего предназначения на данном пути.
Руслан Гафаров
(2:09:36) Если вам интересно то, что делает Рассел, а мы этим занимаемся вместе, добавляйтесь к нам, давайте знакомиться. После того, как вы отправите заявку, пройдет некоторое время, и наша команда свяжется с вами. Мы стараемся создать особую атмосферу, собрать людей с похожими интересами, на определенном уровне предпринимательства и заработка. В процессе собеседования мы уточним, подходим ли мы друг другу, и, если все ок, добавим вас в чат. Будем рады познакомиться лично, потому что мы ищем единомышленников, кому тоже интересно развиваться и расти. Так что, если вам откликается, мы с удовольствием вас примем.
Поиск нового окружения, важность комьюнити, влияние буткемпов
(2:10:20) И вот еще, хотел задать последний вопрос от себя. То есть я хотел задать вопрос про наш комьюнити-кемп, который мы организуем. Как взаимодействие с нашим комьюнити и участие в буткемпах повлияло на то, как ты смотришь на реальность? Потому что мне иногда трудно объяснить это словами, а поэтому я хочу, чтобы ты, как один из моих близких людей, поделился этим своим опытом.
Рассел Ражко
(2:10:50) Жизнь действительно кардинально изменилась. И она изменилась в лучшую сторону, потому что опыт, который я прошёл в рамках буткемпа и общения с тобой, он связан с глубокими смыслами. Я сейчас чётко понимаю, зачем я существую и какой мой смысл в жизни. У меня был момент, когда я лежал дома на диване и мне пришёл такой внутренний голос: «Рассел, а ты вообще про что?». То есть понятно, что ты сын, брат, муж и так далее, но что именно твоё предназначение? Какую основную роль ты играешь? И я знаю, что многие предприниматели проходят такой кризис среднего возраста, когда закрываются все материальные хотелки. В какой-то момент они понимают, что всю жизнь их обманывали. Они думали, что, купив очередную машину или дом, они станут счастливыми. Но в итоге они устают от этой гонки и начинают задаваться вопросами: а в чём вообще смысл жизни?
(2:12:05) И вот в этом контексте наше комьюнити — это как раз и есть ответ. Это не только про формальные вещи, такие как обучение корпоративной культуре, венчурному рынку или знакомство со стартапами и фондами. Это больше про нематериальный опыт. Это про то, как мы можем действовать, творить и жить в разных состояниях. Мы можем жить в состоянии негатива, что влияет на то, как мы взаимодействуем с миром. Нам всё не нравится, мы замкнуты, закрыты, как ёжики. А можем жить в состоянии позитива, лёгкости и светлости. Это сильно влияет на наше окружение, на отношения с родными, с семьёй, на компанию и так далее.
(2:13:20) В этом буткемпе, ребят, сложно объяснить всё логически, потому что это скорее нематериальный опыт. Его нужно именно прожить, чтобы понять, о чём речь. И все остальные направления нашего сообщества тоже очень ценны. Я был в разных сообществах, и каждому из них благодарен за опыт, который мы вместе прошли. Но окружение меняется, и это нормально. Кто-то решает двигаться на четвёртой передаче, кто-то на шестой, а кто-то вообще на более высоких оборотах. И это тоже нормально. У каждого свой путь. Если мой путь сейчас — это движение на максималках, и у меня есть запрос на такие глубокие темы, как смысл жизни и так далее, то для меня это про развитие. Я ищу сообщество, ищу окружение, которое разделяет эти ценности.
(2:14:38) Вот то, что мы с тобой сделали, то, что мы делаем с Рамилем, Виталиком, Артёмом и всеми, кто рядом с нами, — мы создаём свою реальность. Мы строим сообщество с людьми, которые разделяют наши ценности, с теми, кто вместе с нами будет создавать эту общую реальность. Если говорить об инструментах, которые помогают нам расти, один из них — венчурные инвестиции. Если у вас есть запрос на то, чтобы внести вклад в мир, в жизнь людей, вы можете сделать это через венчур, потому что он влияет на жизни людей напрямую. И, конечно, венчур — это про доход, вы можете заработать на этом. Кроме того, венчур — это классный нетворкинг. В этой индустрии работают очень интересные и творческие люди, технически подкованные, современные и осознанные. Четвёртый момент — это тренды. Если вы хотите быть на острие прогресса, венчур — это точно про новые технологии, которые меняют мир, которые формируют будущее индустрий.
(2:16:07) Кроме этого, у нас есть направление, которое помогает закрывать боли людей — тревел и саморазвитие. Ребят, если то, о чём мы говорили с Русланом, вам откликается, если вы сейчас проходите интересный этап в жизни и ищете новые смыслы, присоединяйтесь к нашему сообществу. Мы строим его вместе.
Руслан Гафаров
(2:16:35) Я уверен, что нас таких много, но самое важное на старте — признаться себе, что у вас есть вопросы, и вы хотите их решать. Можно остаться в картине мира, в которой ты всё знаешь, но кризисы часто показывают нам, что мы чего-то не знали. И, оглядываясь назад, могу сказать, что все мои кризисы всегда приводили меня к лучшему, насколько бы я ни страдал. Кризис всегда открывал во мне какую-то обратную сторону личности.
